История одной подмены

Уже несколько дней в православном Интернете не утихает возмущение по поводу высказывания президента Путина о теле Ленина в мавзолее и святых мощах. И «рядовые» православные, и маститые церковные спикеры возмущены очевидным кощунством: как можно приравнять мумифицированные останки человека, виновного в сотнях тысяч смертей, и нетленные мощи подвижников? Однако всё не так просто, как кажется на первый взгляд.

Если мы внимательно прислушаемся к словам президента, становится понятным, что их контекст несколько иной. Владимир Путин в своём высказывании говорит скорее не о идентичности тела Ленина и мощей святых, а о том, насколько последовательно и искусно большевики имитировали традиционные религиозные формы, создавая свою квазирелигию.  

— Основные постулаты коммунистической идеологии были взяты из традиционных мировых религий… даже Кодекс строителей коммунизма – всё оттуда взято, — говорит президент на встрече со своими доверенными лицами. Более того, перейдя к сравнению с останками святых, Путин подчёркивает:

— Коммунисты и в этой части традицию перехватили, но нам нужно вернуться к корням.

Архиерейский  Синод Русской Православной Церкви заграницей также отмечает по этому поводу:

«Ожидая нападки «коллег левых взглядов» и называя «кодекс строителя коммунизма», он далее указал на то, что коммунисты немало заимствовали у «традиционных мировых религий»: «оттуда взято» — «традицию перехватили», причем «грамотно, в соответствии с потребностями того времени»… В сущности, Президент обозначил воровство  и обман, которые соответствовали  подходу коммунистов к человеческой жизни».

Однако, и представители Архиерейского Синода также это отмечают, основным, а для православных людей — принципиальным недостатком речи Путина является отсутствие им  оценки подобной подмены. По существу, президент совершенно верно отметил тенденцию, в соответствии с которой большевики сознательно имитировали в своих действиях элементы, свойственные мировым религиям, и в первую очередь, христианству.

Коммунистическая «религиозность», в подражание истинной религиозности, формировала пантеон коммунистических «праведников» и «мучеников» (Павлик Морозов, Павка Корчакин, полумифический Мальчиш-Кибальчиш), занималась созданием «сакральных» мест и даже содержала попытки изменить календарь и догматизировать марксистско-ленинско-сталинское учение.

Одновременно с убийствами духовенства, расстрелами крестных ходов, кощунственным процессом «освидетельствования мощей», коммунисты собирали митинги, мумифицировали мертвое тело Ленина. Известны примеры проведения красных «пасх» и «рождеств». Красный угол с иконами в доме заменили на «красный уголок» с портретами советских вождей. Из коммунистов, убитых во время сопротивления народа распространению советской власти, постепенно формировался институт коммунистических «мучеников» и «праведников», как «вселенских» (Роза Люксембург, 26 бакинских коммисаров), так и «местно чтимых», (как И. Бабушкин).

Создавались сакральные места, будь то в Петрограде или в Москве. Главной «святыней» коммунистов был мавзолей Ленина в Москве. Что касается самого Ленина, многие исследователи отмечают, что он являлся своего рода коммунистическим «богом-сыном», заменяя собой Христа. Таким образом, он стал идолом в классическом понимании этого слова — существо, претендующее на роль бога. Если Ленина не называли богом открыто, то формально наделили божественными функциями: бессмертием («Ленин живее всех живых»), необходимостью поклонения и т.д.

С этой точки зрения слова Путина абсолютно верны  — коммунисты действительно копировали, притом не только традицию, а и догматические постулаты веры. Жаль только, что президент не вспомнил о том, какой величайшей трагедией обернулось подобное идолопоклонство не только для православных верующих, но и для тех, кто слепо поверил в созданный большевиками миф.

Недавно мне попался на глаза отрывок из письма одного советского солдата времён Великой Отечественной, который, оказавшись в тылу, просил об отправке его на передовую: «Нет сил дальше терпеть такое положение, когда заставляют находиться за тысячи километров от так близкой к сердцу великой битвы родной мне Красной Армии, в рядах которой я нахожусь третий год. Я уверен и уверяю, что на любом месте в рядах действующей армии я могу быть полезнее, чем здесь. А если эту пользу для Родины придется принести ценою жизни — отдам ее без колебаний и смело».

Люди шли на смерть с коммунистическими песнями, бросали родные дома, отправляясь на коммунистические стройки, вешали над кроватями портрет Сталина вместо иконы. Это глядя на их фанатичную и жертвенную веру, сегодняшние молодые коммунисты начинают ностальгировать по Советскому Союзу. И в них при этом говорит патриотизм, боль за страну, лёгкая зависть собственным дедам, которые пусть и жили тяжело, но имели возможность любить Родину и не казаться при этом «белыми воронами». «Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина», — эта надпись была нацарапана на стене Брестской крепости.

Это мы — сегодняшние — понимаем, что в этой чистоте и самопожертвовании людей была вовсе не заслуга коммунистов. Это мы, особенно те, кому выпало счастье креститься осознанно, знаем, что человеческое сердце с зароненной в него богоподобностью не может не любить и не искать в жизни того, чему эту жизнь нужно будет посвятить. Мы осознаём, что заложенную в природу человека религиозность коммунисты украли, повернули на себя, взяв у своих соотечественников то лучшее, что им не принадлежало — религиозное поклонение. Но наши деды, большинству из которых с детства вдалбливали, что Бога нет, не могли этого знать.

Мы не знаем теперь, сколько их было — молодых НКВДшников, мечтавших положить жизнь на служение самой большой для них святыне — Родине. Идеологических работников, партийных функционеров, политруков. Да, среди них, безусловно, были и подлецы. Точно так же, как были и искренние романтики, желавшие погибнуть на страну и народ в бою или в разведке…

А потом, когда начались репрессии, под их каток попали, как водится, самые лучшие. Самые честные, принципиальные и идейные — те, кто не желал участвовать в травле и клевете, не желал прогибаться и участвовать в соглашательстве с ложью, не умели льстить и не хотели расстреливать невинных. И кто, как правило, работал хорошо и честно.

Как и христианские мученики, они теряли свободу, здоровье, а зачастую — и жизнь. Но помимо этого они теряли ещё главное содержание их жизни — веру. Веру то, что составляло главный смысл и содержание их жизни, на что они положили лучшие годы, чему беззаветно служили. Холодные и безликие идолы показали своё истинное лицо. Своих служителей расстреливали и гноили в лагерях зачастую те же, кто ранее внушал им, что именно эта служба является для них призванием и главной жизненной задачей. Спрашивать за этот роковой обман было уже не с кого…

В небезызвестном фильме Михалкова «Цитадель» эта трагедия отчасти показана в одной пронзительной фразе: «Когда свои же, Маруся, свои!!!». Наши мученики страдали за правду, за Христа, зная, на что идут. Страдали от чужих. Эти люди, часто в жизни гнавшие Христа, страдали за ложь — и от своих. Наши исповедники несли свой крест для торжества своей веры. Наши гонители своими страданиями разрушали и подрывали свою веру. Не просвящённые Христом, не имеющие дара различения добра и зла, они поверили талантливой подмене, превратив в подмену всю свою жизнь. Страдания — в подмену исповедничества. Человекоугодничество — в подмену служения. Трагическую смерть — в подмену мученичества.

И потому, сравнивая сегодня христианские святыни со «святынями» коммунистическими, мы должны не забывать о той дорогой цене, которой стоила эта подмена, обличившая в конце концов сама себя.

Ксения Кириллова